Ортодоксально- католическое понимание человека сводилось к тому, что по своей природе он есть существо греховное. Католическая религия спасения придавала огромное значение идее посмертного воздания. Человек все время должен думать и заботиться о пристойном существовании в загробном мире. Для искупления грехов церковь стала поощрять практику откупа. Покупка индульгенций вытеснила момент искреннего раскаивания и покаяния. Для духовного очищения совесть оказывалась излишеством. Это не могло не привести к моральной дискредитации подобной практики церковно назначенных искуплений в сознании людей, ориентированных на совестливую жизнь в этом мире, на честное стяжание, трудолюбие и бережливость. Такой слой людей (честных стяжателей, благочестивых граждан, пытавшихся найти свою позицию и выработать жизненную стратегию вопреки ценностям цинично-торгашеского феодализма) остро нуждался в социально-нормативных ценностях, которые бы действительно делали его жизненные, повседневные деяния богоугодными и благоприятными для личного спасения.
Лютер апеллировал к человеку судящему, к его совести. Человек, согласно Лютеру, — не просто безнадежно греховен, а существо, сознающее греховность своей природы. На первый взгляд, здесь лишь незначительное отличие от официальной точки зрения. Однако с этой тонкости и началась «буржуазная революция № 1«.
В своих знаменитых «Тезисах» (дата обнародования — 31.Х.1517 г. — является датой начала Реформации) Лютер отстаивает идею человека, сознающего свою греховность, способного к внутреннему покаянию, преодолению своей греховности перед самим собой и Богом. И это несоизмеримо выше различных церковных индульгенций. Лютер смело и беспощадно разоблачает практику римской церкви, сделавшей искупительную жертву главным пунктом своего посредничества в отношениях между человеком и Богом.
Лютер считает, что Бог Евангелия не требует от согрешившего человека ничего, кроме раскаяния в содеянном. Только Священное Писание, Евангельский образ Христа являются для Лютера истиной в понимании традиционных проблем. Он отказывается от средневекового схоластико-догматического представления о тексте Писания как о таинственном шифре, который не может быть понят без церковного канонического знания. Библия, считал Лютер, открыта для каждого, даже «для простой дочери мельника«. Ни одна ее интерпретация не может быть признана еретической, если она «не опровергнута очевидными разумными доводами».
Таким образом, Лютер отвергает посредническую роль церкви и делает ставку на достоинство личности и свободу совести. Он подвергает критике церковные ритуалы и таинства (за исключением двух: крещения и причастия). Каждый христианин обладает всей полнотой божественной благодати и через таинство крещения обретает всей полнотой божественной благодати и через таинство крещения обретает священство (отсюда критика церкви в роли посредника между человеком и Богом). Каждый сам должен без внешних предписаний и ограничений свободно упражняться в благочестии. «На том стою и не могу иначе», — со своей решимостью провозглашает Лютер свою позицию. В результате он признает ложным фундаментальное положение католицизма о сословно-кастовом разделении людей на священников и мирян. Он отстаивает принцип всеобщего священства, что приводит к идее равнодостоинства людей. Эта идея окажется чрезвычайно важной для новоевропейских демократических концепций выборной власти и созвучной идеалам сословного равенства.
Лютер, начавший мировоззренческую реформу о дискредитации официально-сакрального действия (ибо никакая расчетливо-целесообразная деятельность, по Лютеру, не позволяет «заработать» небесное спасение: Бог «равнодушен» ко всему, что делается из корысти), продолжил свою реформаторскую логику, изменив содержание центрального христианского понятия — веры. В «Разговоре о добрых делах» (1520 г.) он трактует веру одновременно как теологическое и этическое понятие, подразумевая под «верой» и упование на божью милость (надежду, выросшую из отчаяния), и бескорыстное устремление к добру, «новое ощущение «, позволяющее благочестиво выполнять любую работу как священническую, так и мирскую. (Это зафиксировалось и в новом культурном смысле понятия «призвание»: раньше оно обозначало лишь деятельность священников, а Лютер связал «призвание» с мирскими занятиями, со светскими службами). Из этого следовал поистине революционный вывод: самые обычные человеческие действия — семейные обязанности и труд — получали значение полноценных нравственно-религиозных деяний. Более того, реализовать веру как бескорыстную устремленность к добру — это, по Лютеру, означает просто сосредоточиться на той или иной мирской работе и выполнять с таким усердием и тщательностью, какие были свойственны когда-то лучшим из монахов.
Труд воспринимается как мирская аскеза, а монашеская аскеза принимается вообще. Мирская служба — это «место«, где испытывается праведность. И о подлинности и крепости веры Бог, согласно Лютеру, судит по тому терпению и упорству, с какими человек переносит свой земной удел — является ли он хорошим семьянином, врачом, крестьянином, государем и т.д. Отсюда — единственный логический шаг до обоснования уже зафиксированной нами сути Реформации: поскольку об упорстве и терпении труженика (следовательно, и о крепости его веры) свидетельствует прежде всего эффективность его деятельности, то Бога более всего радует богатство, нажитое трудом. «Труд» еще не является экономической категорией (ибо стяжает «стоимости небесные» — сокровище спасения), а фиксируется в качестве религиозного и нравственного понятия: тот, кто упорно трудится, вырастает в глазах Бога, хотя бы сословие его было презираемым, а должность — еле приметной; тот же, кто трудится нерадиво ,- тот чернь в глазах творца, хотя бы он был княжеского рода.
Таким образом, Лютер, не будучи раннебуржуазным гуманистом, объективно способствовал секуляризации сознания и создал каркас протестантской трудовой этики как новой для того времени э т и к и хозяйствования. Именно Лютером, первым реформатором позднесредневековой Европы, были заложены мировоззренческие и нравственные основы формирования нового типа работника, массового производителя: волевого, упорного, способного к самодисциплине и обладающего высокой чувствительностью к экономическому стимулированию.
На таком мировоззренческом фоне, в условиях гуманистической и реформаторской критики связанного с христианской религией догматического мышления, в условиях пересмотра средневековых представлений о месте и предназначении человека, вызревала и потребность в новом типе философствования, и возможности ее удовлетворения, вызревали предпосылки классических форм философии Нового времени, наступление которого подготавливали гуманисты Возрождения и идеологи Реформации.
И еще один, исторически просматриваемый в философии Нового времени вывод следует зафиксировать. Предоставив дело спасения души «Одной вере«, Лютер тем самым выдвинул разум на поприще мирской практической деятельности (ремесла, хозяйства, политики). Он критиковал спекулятивное природознание, но положительно воспринимал науку в качестве высшей разновидности опытного знания. Взгляды Лютера сыграли большую роль в признании научных и технических изобретений, практической значимости научных знаний.
Таким образом, философия М.Лютера как идейного вождя Реформации оказала самое серьезное влияние на развитие социально-критического мышления в противовес догматическому средневековому мышлению, положила начало философским теориям самосознания и знания, науки и техники, поставила классическую для европейской культуры и философии проблему свободы, проблему личности и ее новых ценностно- практических ориентаций в хозяйственной практике.
